«Конференция COP на глазах перерождается из нишевого мероприятия в глобальную площадку для общения экспертов, бизнеса и политиков. Росатом активно работал и на COP26, и на COP27, но, пожалуй, именно на COP28 мы видим настолько серьезное участие наших международных партнеров в климатическом диалоге. В этом году программа делегации Росатома равновесно распределилась между официальными форматами и бизнес-встречами и переговорами. Мы видим, что востребованность наших технологий в контексте решения климатических задач растет. И даже за последние три года, с COP26 в Глазго, мы видим, что бизнес и международные энергетические компании все активнее используют эту площадку для своих целей. А значит, тема климата объединяет и мотивирует двигаться вперед», — отметила Полина Лион. «Не секрет, что есть вопросы относительно эффективности действий механизмов ООН. Мы можем констатировать, что всё то время, пока идут климатические переговоры, антропогенные выбросы парниковых газов продолжают расти. Это связано и с ростом населения, и с ростом благосостояния, и с утяжелением условий получения базовых ресурсов. Вместе с тем климатическая система настолько чувствительна, что любое усилие весьма значимо. Поэтому, несмотря на сильно меньшую скорость изменений, чем та, которую хотят видеть климатологи, диалог, который ведется на COP, очень важно продолжать, несмотря на все противоречия, существующие между странами», — заявила Ирина Гайда. «В климатической повестке очень много неопределенности, потому что, к сожалению, изменение климата идет гораздо быстрее, чем прогнозируют наши коллеги-геофизики и другие специалисты. До сих пор и, я думаю, в ближайшие 20–30 лет мы вряд ли научимся строить модели, которые учитывают влияние Мирового океана. По Парижскому соглашению есть предельная точка — потепление не должно превышать 1,5 градуса. Но уже понятно, что, к большому сожалению, этого мы не достигнем. С другой стороны, на климатическую систему давят политические события в мире, проблемы нехватки энергоресурсов, проблемы возврата к угольной генерации», — сказал Борис Ревич. «Мы участвуем в COP, чтобы рассказать о том, что мы уже делаем. Но, конечно, интересно посмотреть, что делают и другие. Несмотря на то что есть общие подходы к декарбонизации, каждая компания так или иначе заново изобретает этот „велосипед“. COP дает возможность обменяться опытом и мнениями с представителями не только нашей сферы, но и из других областей», — отметил Алексей Каплун.

Сценарии либо снизить антропогенное воздействие, либо адаптироваться — это выбор между плохим, очень плохим и катастрофическим, отметил Владимир Горчаков. «Жить как раньше энергетические системы, очевидно, не смогут, и экономика не сможет. Но даже для того, чтобы увеличивать объемы классических ВИЭ — солнце и ветер, — нужно добывать новые виды металлов, в разы увеличивать количество месторождений, в разы увеличивать разработки там, где они раньше не велись, ну и, конечно, это приводит загрязнению окружающей среды в конкретном месте. Но, к сожалению, без этого энергопереход не осуществить. Есть политические и технические решения, и один из вопросов — где взять деньги? А деньги можно взять на мировых финансовых рынках, — говорит он. — Скорее всего, в этом году в России объем выпуска всех ESG-облигаций составит 110–115 млрд рублей. Это примерно на 50% больше, чем в прошлом году. Но у нас это все равно меньше 1% от общего объема размещения облигаций. В российской таксономии зеленых проектов атомная энергетика является зеленой без каких-либо дополнительных критериев. Поскольку у нас исторически это полный цикл производства. Прецеденты привлечения открытого зеленого финансирования, когда инвесторы понимают, что они вкладываются в АЭС, уже есть — в России, Канаде и США».

В заключение Полина Лион отметила, что «минимальный уровень выбросов атомной энергетики подтвержден не только расчетами Росатома, но и независимыми международными экспертами. Атом — безусловная составляющая глобального энергоперехода, наряду с ветро- и солнечной генерацией. Термин „зеленая энергия“ в общественном сознании нередко ассоциируется только с возобновляемыми источниками энергии, и мы настаиваем, что необходимо расширить его до понятия „чистая“ или „низкоуглеродная“ энергия — для полного равноправия атома. Этот термин, кстати, был зафиксирован в итоговой резолюции COP27 в прошлом году, аналогичное название используется и в российском законодательстве.

И таковой ее признают страны, которые включают атомную энергетику в свои „зеленые“ таксономии с перечнями отраслей, которые относятся к низкоуглеродным и могут претендовать на звание участника энергоперехода. Атомная энергетика упомянута в китайской, российской, южнокорейской, европейской таксономиях. А в прошлом году впервые в истории COP у МАГАТЭ был свой павильон, как будет и в этом году. И теперь мы точно можем сказать, что атом — это часть глобальной климатической повестки».